Арсений, записываясь на консультацию, задал мне ряд вопросов. Он уточнил мой стаж работы, спросил, в каком направлении я работаю и уточнил, были ли у меня успешные случаи работы со страхами и паническими атаками. Получив ответы, которые его удовлетворили, Арсений записался на первую консультацию.

В кабинет вошел приятный молодой мужчина, с виду весьма уверенный в себе. Расположившись в кресле, он начал рассказывать о себе достаточно подробно. Рассказал о своем образовании, о том, что занимает достаточно высокую должность в известной компании. В какой-то момент показалось, что рассказывать уже нечего. Повисла пауза. Мне хотелось спросить, что же именно привело ко мне этого мужчину. Но еще больше хотелось, чтобы Арсений сам начал говорить о том, что для него важно. Он же медлил.

- Недавно наш офис переехал в новое здание. Пафосное такое. Офис на 27-м этаже.
- Если это положительные изменения, я имею ввиду пафосный офис, то это здорово, - отреагировала я.

Арсений напряженно молчал. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал, что это как раз совсем не здорово.

- Понимаете, я с детства боюсь ездить в лифте. Мы жили на четвертом этаже и я всегда, сколько я себя помню, ходил по лестнице пешком.
- Вам удалось прожить три десятка лет, не пользуясь лифтом?
- Ну да, возможно, это выглядит смешно. Даже глупо. Но подняться на четвертый этаж было совершенно не сложно. А потом я купил себе квартиру в доме без лифта и все проблемы в принципе были решены. В офисе иногда удивлялись, но я создал себе образ такого спортсмена, который ради физкультуры ходит пешком вверх и вниз по лестнице.
- Понятно. Но 27-й этаж это уже слишком.
- Да. Именно. Я уже реально выгляжу глупо. Ну и если этаж так на 10-й я поднимаюсь легко, все-таки годы тренировки, то на 27-й – это уже перебор.
- Вы говорите, что всегда ходили по лестнице пешком. А в детстве тоже, когда еще ходили в сопровождении взрослых? Взрослые члены вашей семьи тоже ходили пешком?
- Да нет, когда маленький был, в лифте ездил с родителями и бабушкой. А уж когда сам стал гулять ходить, то всегда пешком.
- Значит, все-таки вы ездили в лифте вместе со взрослыми, а вот один - нет.
- Ну да.

Повисла очередная пауза. Паузы – это такой интересный инструмент в терапии, что хочется о паузах написать целую книгу. Когда они возникают, то часто вызывают неловкость, смущение. Они как будто бы лишние. Их часто хочется заполнить. Клиент порой начинает что-то торопливо говорить. А начинающий специалист торопится задать вопрос. И при этом если паузе все-таки разрешить быть, то порой она оказывается эффективней, чем вопрос, которой задан, чтобы ее заполнить.

Арсений молчит какое-то время. А потом начинает говорить.

- Вы думаете, что я боялся ездить один и поэтому ходил пешком, а потом привык?
- Это объяснение произнесли вы только что. Оно похоже на правду?
- Не знаю. Звучит убедительно. Но тогда я бы чувствовал, что готов ездить в лифте с другими людьми, мне было бы не страшно. Но я не чувствую уверенности, когда люди заходят в лифт, я не то, чтобы не хочу поехать с ними, напротив, я хочу избежать того, чтобы зайти с ними в лифт.
- Давайте проведем небольшой эксперимент.
- На лифте поедем кататься? – Арсений морщится.
- Вообще-то я хотела другой эксперимент предложить, но можно и на лифте покататься.
Арсений отрицательно мотает головой, продолжая морщиться.
- Вы так морщитесь, о чем это?

Арсений замирает, как будто прислушивается к себе и отвечает.

- Ну как будто бы будет что-то банальное. Пойдем тренироваться, кататься на лифте и привыкать. И так я бы и сам мог преодолевать себя, для этого мне не нужен психолог. Ой, а что же вы хотели предложить?
- Арсений, давайте здесь, в кабинете, создадим ситуацию, которая у вас была в детстве. Мы по очереди смоделируем ситуации как вы едете в лифте с разными взрослыми. Наверно, разные взрослые немного по-разному себя вели. Я буду этим взрослым, ну а вы – самим собой, только маленьким.

Мы двигаем мебель и создаем замкнутое пространство, напоминающее лифт. Я прошу Арсения научить меня играть тех взрослых, с которыми он ездил в лифте, а самому вести себя так как он вел себя. Начали с папы. Папа как-то отстраненно стоял, держа руки скрещенными на груди и смотрелся в зеркало. И вот я стою в роли папы, скрестив руки и небрежно похлопывая одной рукой по другой. Арсений рядом. «Едем». Проехали вверх и вниз. Вышли. Ничего. Никаких эмоций, чувств, никаких телесных ощущений. Арсений смотрит на меня недоверчиво. В его взгляде ирония. Как будто бы хочет сказать что-то и не говорит. Воспитанный человек.

- А теперь, - говорю я, - давайте попробуем прокатиться с мамой. Повторим нашу схему. Сначала вы будете мамой, а я ребенком, а потом наоборот. Я присаживаюсь на корточки, как будто бы я ребенок, а Арсений в роли мамы берет меня за руку. Держит крепко. «Едем». Арсений держит меня крепко весь путь. Сжимает мою руку. Вообще ничего необычного, мамы часто бывают тревожнее пап. Папа стоял спокойно, а мама держит сына за руку – мало ли что. Это если обдумывать ситуацию или, как говорят психологи, «через голову». А вот если через чувства, то это пожимание руки какое-то слишком напряженное и тревожное.

Мы меняемся ролями. Я мама, а Арсений на своем месте – на месте маленького Арсения. В роли мамы я беру Арсения за руку. Сжимаю довольно сильно. «Едем». Арсений стоит молча. Проехав вверх и вниз мы выходим из лифта. И Арсений предлагает еще раз поменяться. Мы так и делаем. Теперь я чувствую еще больше напряжения от руки, которая сжимает мою.

Мы завершаем эксперимент, выходим из ролей и начинаем обсуждать.

Арсений говорит о своем напряжении, а я о своем. Выясняется, что в роли ребенка каждый из нас чувствует какое-то напряжение от мамы, а в роли мамы старается сжать руку ребенка. Мы обсуждаем и совершенно неожиданно приходит понимание, что через руку мамы передается тревога.

- Мне сейчас кажется, что мама сама боялась. Я вспоминаю и мне кажется, что она хваталась за меня. Вот я даже припоминаю некоторые случаи. Мама держит меня так сильно, что мне почти больно. Моя рука в варежке и я пытают высвободиться, вытягиваю руку из варежки. Но не получается. А с папой еду спокойно, никаких проблем. Мне приходит в голову, что я стал опасаться ездить с мамой потому что она боялась. Именно она. А мне как будто бы тяжело было находиться в её тревоге. Вот я и предпочитал бегать по лестнице.
- Получается, что вы избегали не лифта, вы избегали …
- Я избегал встречи с мамиными эмоциями. Потому что эти эмоции передавались мне.
- А что это за эмоции?
- Страх, паника, даже ужас.
- Это мамины эмоции.
- Да.
- Как вы себе визуально представляете эмоции мамы и свои?
- Как будто вокруг мамы облако, такое тревожное, фиолетово-черное. А вокруг меня облако нежно-розовое, но оно окрашивается маминой тревожной краской.
- Могли бы отделить мамины эмоции от своих? Попробуйте сейчас визуально это сделать, отдайте маме её фиолетово-черное облако тревоги, а себе оставьте розовое.

Арсений делает то, что я предлагаю.

В завершении этой встречи я не прошу Арсения пользоваться лифтом. Я против того, чтобы форсировать события. Мы прощаемся и он уходит. Я отмечаю, что у меня даже соблазна посмотреть, направляется Арсений к лифту или выходит на лестницу. О чем это? Я сажусь в кресло. К счастью, у меня получасовой перерыв до прихода следующего клиента и я могу обратиться к себе, к своим чувствам. Я думаю, что в этой истории совершенно не главное для меня - сделать так, чтобы Арсений стал пользоваться лифтом. Видимо, важнее, чтобы он разобрался со своими чувствами. Важная фигура – это сливающиеся облака чувств в представлениях Арсения.

На следующей встрече Арсений стал говорить, что он долго думал над образом, который представил себе. Ему показался важным этот образ.

- Знаете, мне вот запомнился вопрос, который вы мне задали. Что-то вроде -а что это для вас в жизни или а как это проявляется в вашей жизни. так вот. Я к этой ситуации с эмоциями, ну той визуализацией как облако маминых эмоций ко мне перетекло, применил всю свою жизнь. И что я понял? Я понял, что я легко принимаю чувства, идеи, мысли других. И они порой чуть ли не впитываются в меня. Это оказалось мне очень важно.
- Это ценное наблюдение.
- Так вот. Я всю неделю играл. Я раскрашивал эмоции или мысли других людей в разные цвета и наблюдал, будут ли они «перетекать» в меня. Иногда разрешал, иногда не разрешал. Вы наверно хотите узнать, что там с лифтом?
- Если вы хотите рассказать.
- Ага, хочу. Я прожил эту историю с мамой. Даже хотел спросить у мамы, боялась ли она. А потом подумал, а зачем? Мама может начать винить себя, что вызвала у меня страх. Надо оно мне? Так вот. Я понял, что я могу поехать на лифте. Если захочу. А потом я подумал о том, а зачем я хочу ездить на лифте? И понял, что это история про то же самое облако. Понимаете? Я за эти годы привык ходить пешком и мне это даже как будто нравится. Но сейчас это вызывает нездоровые эмоции коллег и я как будто пытаюсь взять цвет их облака себе, присваиваю их эмоции. И пытаюсь подстроиться.
- Мне казалось, вы говорили, что вам тяжело подниматься на 27-й этаж…
- Физически – тяжеловато. Но ведь это дело привычки. Важно ведь, что я хочу.
- Это верно. Чего же вы хотите?
- Я хочу делать то, что я хочу. Например, просто идти пешком, когда я этого хочу. И ехать, когда хочу.
- Супер. Это, действительно, очень важно.
- Получается, что я пришел решить одну проблему, но разобрался в более важной. И да, я несколько раз проехал на лифте. Пару раз в одиночестве, пару раз с другими людьми, попробовал ездить в обычном лифте и даже в прозрачном. В общем, я разобрался с этой проблемой. Но, кажется, у меня есть еще темы для бесед на десяток встреч.

(c) Ю.Гусева, психолог