После Великой октябрьской социалистической революции в Советской России началась ломка устоявшихся стереотипных гендерных представлений (гендерные представления — суждения о соотношении ролей и статусов мужчин и женщин, обусловленные социально-историческими изменениями, происходящими в обществе, а также социальной политикой государства в отношении мужчин и женщин). До революции в российском обществе доминировали традиционно-патриархатные гендерные представления, характеризующиеся более высоким статусом мужчины, жесткой дифференцированностью ролей мужчин и женщин и их детерминированностью биологическим полом. В системе традиционно-патриархатных гендерных представлений предполагается, что мужчина выполняет традиционные мужские роли (обеспечение семьи, принятие решений), а женщина — традиционно женские (роль матери как воспитательницы детей, хранительницы домашнего очага). Как известно, сразу же после революции началось массовое вовлечение женщин в производство. Необходимость использования женского труда в промышленности уже в первые годы советской власти привела к актуализации вопроса о значимости совмещения женщиной ролей работницы, матери и домохозяйки. В связи с этим, традиционно-патриархатные гендерные представления активно разрушались под влиянием пропаганды.

Для советского периода был характерен патерналистский тип гендерной политики [Хасбулатова 2005], который характеризуется  юридическим равенством женщин и мужчин во всех сферах жизнедеятельности. В советской действительности юридическое равенство выражалось преимущественно в необходимости активного участия женщин в производственной сфере, что привело к укладу «двух кормильцев». При этом, семейные обязанности продолжали оставаться прерогативой женщины, что выражалось в феномене «двойной нагрузки» (необходимость одновременного выполнения женщинами как профессиональных, так и семейных обязанностей). Рассматриваемый тип гендерной политики характеризуется высокой степенью регламентации всех сфер жизни мужчин и женщин со стороны государства и протекционизмом по отношению к женщинам, который проявляется в том, что государство  проявляет особенную заботу по отношению к женщинам: помогает совмещать профессиональную деятельность, домашний труд и материнские обязанности через обобществление быта, организацию детских садов и яслей. Патерналистский тип государственной политики характерен для форм общественного устройства, основанных на марксистско-ленинской идеологии, где государство включает в свою концепцию постоянную заботу о «специфических» интересах женщин.

Под влиянием патерналистской гендерной политики СССР формировались новые, типично-советские гендерные представления, для которых характерно следующее соотношение ролей и статусов: статусы мужчин и женщин равны, роли дифференцированы, детерминированность ролей носит специфический характер: семейные роли детерминированы биологическим полом, профессиональные — не детерминированы. Детерминированность биологическим полом семейных ролей проявляется в том, что все хозяйственные обязанности и обязанности по воспитанию детей являются прерогативой женщины, мужчина же практически не вовлечен в эту сферу деятельности. Отсутствие детерминированности биологическим полом профессиональных ролей проявляется в том, что и мужчины и женщины являются работниками. Таким образом, для типично-советских гендерных представлений характера «двойная нагрузка» женщины и слабое вовлечение мужчины в семейную сферу.

В первые годы советской власти обращалось внимание на то, что при переходе к равноправию, к эгалитарным гендерным представлениям, есть одна проблема, которая скоро будет решена. А именно, женщины какое-то время должны будут нести «двойную нагрузку»: трудиться на производстве и вести домашнее хозяйство [Сосновский 1926]. Мужчины не вовлекались в домашнее хозяйство в связи с тем, что в дальнейшем эта функция должна была быть возложена на государство через прачечные, столовые, дома быта; «двойная нагрузка» женщины рассматривалась как временное явление, которое исчезнет в ближайшем будущем. Однако постепенно начало формироваться представление о «двойной нагрузке» женщин как нормативном явлении. Уже к периоду оттепели был создан мифический образ «суперженщины», которая легко выполняет широкий спектр ролей (мать, домохозяйка, работница, активистка). В научных и публицистических работах [Араловец 1954; Бильшай 1959 и др.) обращалось внимание на возрастающую роль женщин в общественном производстве, возможность совмещения женщинами ролей работницы, матери и домохозяйки. В рамках проблемы женского вопроса акцент делался на достижениях государства в вовлечении женщины в производство, на успехи женщин в производственной сфере, но слабо освещались побочные, негативные стороны двойной занятости женщин. Государство предложило женщинам сложный и противоречивый набор «образов женственности — общественных образов рабочей, служащей, директора, члена партии и традиционных … матери, жены, домработницы» [Юрчак  2002, 249]. Пропаганда двойной нагрузки осуществлялась и через авторитетных лиц: «впервые в истории Советская власть признала функцию материнства важнейшей социальной функцией женщины. Создание условий для того, чтобы женщина могла сочетать профессиональный труд и общественно-политическую деятельность с материнством, стало одним из вопросов государственной политики» [Терешкова-Николаева 1979, 10].

Миф о «супер-женщине» активно поддерживался и прессой. Журналистка Л. Н. Кузнецова, посвятившая себя преимущественно «женской» теме, анализирует письма-размышления трех советских женщин о своей жизни, работе: «Ни у одной нет представления о том, что труд и семья — взаимоисключающие ценности» [Кузнецова 1980, 98]. Анализ гендерных представлений, транслируемых популярными женскими журналами [Гусева 2007] показал, что для советского периода характерен рост типично-советских гендерных представлений. Так, в первые десятилетия советской власти (1923-1935 гг.) типично-советские гендерные представления составляют всего 18 % от числа всех гендерных представлений, в тоталитарный период (1937-1955) – 21 %, в период оттепели и развитого социализма (1957-1983) количество типично-советских гендерных представлений достигает трети (33 % от числа всех гендерных представлений).

В первые годы советской власти женщины-работницы, умело ведущие домашнее хозяйство ставились в пример другим.

«Умеет так вести свое  домашнее хозяйство, что многочисленная семья (пятеро детей) никогда не испытывает материальных затруднений. […] Даниловским удается жить так благодаря тому, что сама она строго распределяет свой бюджет и расходует трудовые гроши по строго выдержанному плану» [Делегатка. 1929. № 14].

Здесь видна явная пропаганда в голодные послереволюционные годы. Ведь если есть женщины, умеющие вести хозяйство так, что все члены семьи сыты, то и читательница по крайней мере должна пробовать. В этот период в прессе типично-советские гендерные представления не рассматривались как дискриминационные, наоборот, они позиционировались как достижение советской власти.

«Стриженая, в мужских штанах и рубахе, она работает в артели колхоза по обжигу кирпичей; великолепно справляется как объездчик с огромной отарой овец; она ведет хозяйство, и муж теперь с уважением относится к ней: она – полноценный работник, полноправный член общества и семьи» [Крестьянка, 1931, № 7].

То есть, бытовало суждение о том, что уважения заслуживает лишь женщина, занятая в сфере оплачиваемого труда. Однако следует отметить, что в указанный период в прессе акцентировалось внимание на то, что  типично-советские гендерные представления — временное явление, что постепенно они отомрут. 

Постепенно, к тоталитарному периоду, с мужчин снималась ответственность за обеспечение семьи, но на них не накладывались новые обязанности. Такое распределение ролей, начавшееся в первые годы советской власти, позднее привело к инфантилизации части мужчин, отсутствию у них ответственности не только за семью, но за себя самого. Не считалось, что двойная нагрузка может быть бременем для женщин, напротив, обозначалось, что для них не составляет никакого труда выполнять одновременно несколько ролей. Приведет пример, типичный для прессы тоталитарного периода.

 «На вопрос: «Кто в семье главный: папа или мама?» – маленький Игорек Прошкин ответил бы так: «Оба главные!». У Елены Сергеевны Прошкиной хозяйство много больше, чем комната, где живет она с мужем и сыном, чем кухня и прочие бытовые заботы. […] Ее хозяйство – 55 прядильщиц и подсобных рабочих и 26 огромных ватерных машин. Но Елена Сергеевна – в то же время и прекрасная жена, мать, домашняя хозяйка. Поэтому дома у Прошкиных всегда так опрятно, уютно, а поммастера, улучив несколько свободных минуток, садится даже за вязание. […] Завтрак готов. Сейчас мужчины – Николай Евдокимович и Игорек – умоются. Все втроем они позавтракают, и начнется трудовой день» [Работница, 1947, № 4].

И Елена Сергеевна, и ее муж одинаково включены в профессиональную деятельность, однако именно на Елене Сергеевне лежит ответственность за бытовые дела. Так, именно она встает раньше всех, чтобы приготовить завтрак для всей семьи. Члены семьи являются помощниками хозяйки дома, но основная ответственность лежит на женщине: «Кто у нас сегодня помогает маме по обеденной части?» [Работница. 1951. № 2].

Создание мифа о «супер-женщине» актуализировало проблему домашнего хозяйства, решить которую предполагалось за счет улучшения работы системы бытового обслуживания населения: «Коммунистический быт предполагает […] не разделение старых ролей женщины по обслуживанию семьи поровну с мужем, а ликвидацию этих ролей вообще» [Янкова 1977, С. 40]. Однако роль женщины-домохозяйки не упразднялась в силу объективных причин, и мужчины все так же оказывались отстраненными от проблем семьи, их спектр ролей ограничивается профессиональной деятельностью. Исследование Янковой  показывает, что время, затраченное на домашний труд женщинами, примерно в два раза превышает время, затраченное на домашний труд мужчинами. В исследовании М.В. Панкратовой, проведенном в 1965-1968 гг., автор отмечает, что почти в половине семей женщина зарабатывает больше мужчины, но и в тех случаях, когда она зарабатывает меньше, ее вклад в семейный бюджет весьма существенен и на вопрос о том, не лучше ли жене заниматься домашних хозяйством более ⅔ респондентов ответили отрицательно. Таким образом, автор отмечает, что «новая роль женщины, ставшей наравне с мужчиной-кормильцем семьи, принципиально меняет весь строй семейных отношений» [Панкратова 1970, С. 157].

Можно обозначить еще одну причину выраженности типично-советских представлений, отражающих нормативность двойной нагрузки, в популярной прессе. В послевоенное время большинство женщин остались вдовами, многие имели мужей-инвалидов. Этим женщинам не оставалась ничего, кроме как исполнять широкий диапазон «мужских» и «женских» ролей одновременно.  Естественно, такая нагрузка не была легкой для женщин. Трансляция через прессу образов героинь, тяжелая судьба которых сходна с судьбой читательницы, позволяла женщинам идентифицировать себя с оптимистичной героиней. Идентификация позволяла легче пережить трудности, увидеть значимость собственного труда для страны. Пресса становилась средством психологической помощи для женщин.

Постепенно типично-советские гендерные представления стали обыденными представлениями о соотношении статусных позиций и ролей мужчин и женщин. С. Ашвин [2000] отмечает, что многие советские женщины стремились соответствовать идеалу «супер-женщины». Таким образом, под влиянием социально-исторических изменений и не без поддержки популярной прессы в советский период сложился новый стереотип фемининости.

1. Араловец Н. Д. Женский труд в промышленности СССР. – М.: Профиздат, – 1954.
2. Ашвин С. Влияние советского гендерного порядка на современное поведение в сфере занятости // Социологические исследования. – 2000. – N 11. – С. 63-72.
3. Бильшай В. Л. Решение женского вопроса в СССР. – М.: Политиздат, – 1959.
4. Гусева Ю. Е. Влияние социально-исторических изменений в обществе на трансформацию гендерных представлений в популярной прессе: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. психол. наук: спец. 19.00.05 – соц. психология. – СПб., 2007. –  25 c.
5. Юрчак А. Мужская экономика: «не до глупостей…» // О муже(N)стве: Сборник статей. Сост. С. Ушакин. – М.: НЛО, 2002. – С. 245-267.
6. Кузнецова Л. Н. Женщина на работе и дома. – М., Политиздат, – 1980.
7. Панкратова М. Влияние образования на изменение семейной роли женщины и взаимоотношения поколений // Проблемы быта, брака и семьи. – Вильнюс: Изд-во «Минтис». 1970. – С. 153-161.
8. Сосновский Л. Больные вопросы (женщина, семья и дети). – Л.: Рабочее издательство «Прибой», – 1926.
9. Терешкова-Николаева В. Н. Женщина и социализм // Женщина и социализм. – М.: АПН. 1979. – С. 10-27.
10. Хасбулатова О.А. Российская гендерная политика в ХХ столетии: мифы и реалии. -– Иваново: ИвГУ, – 2005.
11. Янкова З.А. Изменение структуры социальных ролей женщины в развитом социалистическом обществе // Изменение положения женщины и семья. – М.: «Наука». 1977. – С. 32-42.

Стереотипы и национальные системы ценностей в межкультурно коммуникации: Сб. статей. Выпуск 1 . – СПб.-Ольштын: Изд-во НИЯК, 2009. - С. 220-225.